На скалахъ Валаама (Стр. 21)

26/02/2014 Просмотров: 3166

Усталый отъ впечатлѣнiй тревожнаго дня, я скоро заснулъ на каменной монастырской постели. Дребезжащiй звонокъ разбудилъ меня въ срединѣ глубокой ночи.
– Вре…мя пѣ…нiю… – пауза и звонокъ. – Мо…ли…твѣ часъ… – затянулъ унылый голосъ за дверью. Опять звонокъ… – Го…спо…ди Бо…же нашъ… – тянетъ печально монахъ, уходя въ конецъ коридора. – По-ми-лу-у-й насъ… – чуть-чуть слышенъ мотивъ молитвы. И опять дребезжащiй звонокъ…
Проходитъ нѣкоторое время. Я начинаю забываться.
– Вре-мя… пѣ…нi…ю… мо…ли… твѣ асъ… – опять тянетъ надъ моимъ ухомъ монахъ. Голосъ печальный, мотивъ похоронный, даже жутко становится отъ тишины ночи, пробужденной нотами замогильнаго напѣва… – Господи Боже нашъ, помил-у-уй насъ…
Гдѣ-то стукнула дверь… Раздались поспѣшные шаги по каменнымъ плитамъ коридора. „Началась полунощница?“ – спрашиваетъ кто-то за дверью…
Я не пошелъ къ полунощницѣ и старался зснуть, все еще опасаясь внезапнаго пѣнiя и звона. Мнѣ представлялся длинный, темный, каменный корридоръ, точно длинный гробъ, и черная фигура блѣднаго монаха съ восковой свѣчей и звонкомъ. Печальный мотивъ, напоминающiй о смерти, разрушающiй грезы, больно ударялъ по сердцу, говорилъ, что и мы оторваны отъ мiра, отъ жизни, должны непрестанно думать о смерти, должны повторять ночью: „Господи Боже нашъ, помилуй насъ!..“
Мнѣ не спалось. Хлопали двери келiй, шмыгали богомольцы, проходили прислужники, напѣвая: „Се женихъ грядетъ“… Къ чему эта суетня, эта ночная тревога, разрушенiе забытья? Для того, чтобы ночью не забывать о смерти… Вѣчная дума о смерти, о гробѣ, о прахѣ, о будущей жизни. И за работой, и во снѣ – дума о смерти…
Ясный день. Солнышко зайчиками бѣгаетъ въ бѣленькой кельѣ. Въ цвѣтникѣ подъ окномъ свиститъ пташка, на колокольнѣ звонятъ къ „Достойно“. Синее небо далеко надъ землей. Воздухъ чистъ, позволяетъ далеко видѣть. Впереди у чугунной рѣшетки, что по скалѣ протянулась, монахъ тоскливо смотритъ въ озеро, туда, гдѣ за широкой водяной дорогой лежитъ родная сторона, гдѣ брошено навсегда самое дорогое, что есть у человѣка: семья, чуткое сердце, первый лепетъ ребенка, родны могилы… Далекъ отъ монаха этотъ родной край, гдѣ среди полей и лѣсовъ затерялись родные уголки, насиженныя мѣста, и туманный берегъ земли только лишнiй разъ заставитъ сердце забиться тихимъ чувствомъ грусти.
– Господи Боже нашъ, помилуй насъ… – и хлопъ въ то же время ногой въ дверь. Братъ Василiй вноситъ трапезу.
– Къ чему это вы съ молитвой и въ то же время ногой дверь вышибаете?
Послушникъ смѣется.
– Привчка, конечно… а все пользительно лишнiй разъ молитву сказать. Хоть и безъ чувства, а взыскано будетъ…
– Ну, это положимъ…
– Т. е., каък это положимъ?.. Вѣрно говорю, что зачтется. Братъ мнѣ одинъ сказывалъ: сталъ я, говоритъ, сомнѣваться такъ-то, духъ зла и поселился въ душѣ-то моей и давай ее мучить… такъ и шепчетъ: „не молись! нНе молись походя!“… Что за оказiя, думаю… какъ бы въ ересь не впасть. Пошелъ къ старичку-схимонаху – а мудрѣющiй старичокъ былъ, теперь умеръ. – Старичекъ такъ на меня и воззрился… И вижу я по всему, что знаетъ онъ, какъ у меня въ сердцѣ духъ зла себѣ гнѣздо вьетъ. „Молись, говоритъ, молись!“ Я ему въ ноги и все выложилъ. Тутъ онъ меня благословилъ и говоритъ: – „Кайся! говоритъ. Вотъ тебѣ по шестьсотъ поклоновъ на день за суемудрiе… Да вотъ, говоритъ, я тебi одну штуку разскажу“. – Ну ужъ и сказалъ, потомъ ума необыкновеннаго былъ старичокъ, а въ родѣ прозрѣвателя, быдто.
– Что же онъ разсказалъ-то?
– А вотъ что… Была, говоритъ, у попа ученая птица, попугай – зовомая, потому красныя перья на хвостѣ носитъ… Ну, и зналъ тотъ попугай словеса разныя говорить, а особливо „не дерзни“… Ну, и какъ слово, такъ и „не дерзни“ – высвистываетъ. Ну, хорошо-съ. И случилось тому попугаю улетѣть отъ попа. Взвился высоко въ небо, а за побѣгъ посланъ былъ на него ястребъ… Цапъ-царапъ его сверху, за спину-то… Попугай-то каък запищитъ да со страху и махни: „Не дерзни!“ Ястребъ-то, какъ услыхалъ, со страху-то и выпустилъ попугая. Вотъ оно што… Мудрый старичокъ у насъ былъ. – Ты, говоритъ, хошь и безъ вниманiя, а читай… не входи въ сумлѣнiе…
– Господи Боже нашъ, помилуй насъ… – слышится наскоро и съ оттѣнкомъ раздраженiя молитва за дверью, и, не дожидаясь отвѣта, входитъ о. Антипа.
– Чего застрялъ?! – шутливо-строго пугнулъ онъ словоохотливаго брата Василiя.
– Ну, каък ночь провели? – мягкимъ голоскомъ вопросилъ меня о. Антипа.
– Ничего… только вотъ жестко больно.
– Жостко?!! – укоризненно сказалъ о. Антипа. – А тамъ-то, тамъ мягко намъ будетъ, а?.. Пагуба эти перины пуховыя.
– Да чѣмъ пагуба-то?



Статья: На скалахъ Валаама (Стр. 21)
Автор: Публикатор