Новости партнеров
На скалахъ Валаама (Стр. 27)
Упражняйся, братъ Ляксандра, упражняйся… И знаешь, что ничего трубѣ не сдѣлается, а нельзя, указа нѣтъ…– „Указа нѣтъ“… „благословенiя нѣтъ“ – вотъ она прочная стѣна валаамская.
– Нынѣ еще ничего – послабленiе бываетъ, потому о. Гаврiилъ очень доброй души человѣкъ… А вотъ при Дамаскинѣ-то, бывало, прута сломить не моги, камня поднять не смѣй… Богомольцевъ и на колокольню, и въ скиты не допущали. Монахъ къ рѣшеткѣ у кладбища подойти не могъ, на озеро поглядѣть.
Я подивился и въ душѣ поблагодарилъ о. Гаврiила. Съ верхняго этажа колокольни, съ высоты 30 саженъ, я видѣлъ весь архипелагъ валаамскiй… Ладога обступила острова, Ладога врѣзалась въ нихъ голубыми проливами, точно совсѣмъ поглотить хочетъ этотъ чудный уголокъ лѣсовъ и тихихъ горъ, среди которыхъ отшельники и молчальники живописно настроили среброглавыя и златоглавыя церкви… Какъ высоко стою я надъ живописной землей, точно въ небо уношусь къ солнцу жгучему, къ перистымъ тучкамъ, вмѣстѣ съ бкстрокрылыми ласточками плаваю надъ темными лѣсами, вольной птицей ношусь надъ синей водой, сливаюсь съ воздухомъ голубого пространства… Внизу все черно и пестро… внизу даже легкая дымка тымана, а тамъ, въ голубой дали – необъятность, безграничность, а вверху небо тоже необъятное, безграничное, глубокое, далекое, нѣжно-прозрачное… Унестись бы туда на крыльяхъ дымки туманной, ринуться въ бездонную сферу голубыхъ струй, поноситься надъ черной землей, что такъ спокойно раскинулась подъ голубымъ пологомъ, защищенная отъ страшной необъятности…
Стрятаться бы за холодную снѣжную тучку и на ней, пожалуй, занестись куда-нибудь, забыть обо всемъ…
– Хорошо здѣсь!
– Чего же лучше… – стой и зри, коль славна вселенная, да о душѣ-то помни… Помни, что рай-то куды лучше, да не давай врагу человѣческому души-то, а готовь ее, пекись объ ей… Сказано: не прилѣпися къ сокровищницѣ… Ну. посмотрѣлъ – и довольно, а о душѣ-то не забывай… – заговорилъ позади меня о. Өедулъ гробовымъ голосомъ, и на меня пахнуло точно мракомъ могилы.
– Во-онъ… – покзаалъ мнѣ о. Өедулъ костлявымъ пальцемъ на раскинувшiеся за проливомъ лѣса, – скитъ Всѣхъ Святыхъ… тамъ у насъ схимонахи есть… Вонъ Предтеченскiй… тоже схимонашекъ живетъ… А вонъ – чуть виденъ – Коневскiй… тоже схимонахъ обрѣтается – о. сысой, прозорливецъ глуьокомысленный… А вонъ Ляксандра Свирскаго… Вотъ наша пустыня – вся тутъ. Лѣса темные, кресты гранитные, церковки среброглавыя, крестами увѣнчанныя… Святыя мѣста… Тишина у насъ, покой праведный душамъ. А кой человѣкъ съ воли, – духъ то въ немъ ходитъ непокойный, – и нѣтъ ему у насъ мира. Тихiя обители не примаютъ его мятущагося духа… Своеволiе въ немъ… Такъ-то вотъ…
– Какой же вы философъ, о. Өедулъ! – засмѣялся я.
О. Өедулъ покосился. Незнакомое слово задѣло его.
– Вотъ вы ишь что сказали!.. По вашему оно можетъ и оскорбительно, а мнѣ што… – чиста душа моя… Сумлѣнiя не имѣю, суемудрiя не прiемлю… А почему вы такое слово непонятное сказали? почему? Потому что духъ въ васъ мятется… И слабости много въ васъ, мiрянахъ-то. Ишь высь-то какая! Вамъ, чай, глядѣть страшно, а у насъ монашекъ одинъ кумпола красилъ да молитвы нараспѣвъ вычитывалъ… А старичекъ лѣтъ подъ шестьдесятъ. Примостился и вымазалъ кумполокх… Вѣтромъ его, точно въ озерѣ, раскачивало о крышу-то, а ему и горюшка мало… А почему?
– Почему?
– Благословенiе… воли отсѣченiе… – Лѣзь, о. Анфимъ! – говоритъ игуменъ, – онъ и лѣзетъ, и молитвы нараспѣвъ… А тридцать три сажени.
Я вспомнилъ, что г. Немировичъ-Данченко, бывшiй на Валаамѣ лѣтъ восемнадцать назадъ, говорилъ объ о. Анфимѣ.
– Можно о. Анфима повидать? – спросилъ я о. Өедула.
О. Өедулъ головой покачалъ.
– Нѣтъ… Теперь о. Анфимъ горняя позналъ!
– Отъ старости?
– Нѣтъ…. Видно ужъ ему такъ отъ Господа начертано было, чтобы на послушанiи дни свои покончить… Съ крыши сорвался…
– Да неужели?
– Да. Съ 8 саженъ махнулъ. Красилъ онъ въ скиту Iоанна Предтечи кумполокъ, на дощенкѣ стоялъ. Молитвы, каък и всегда, пѣлъ. Схимонахъ Василискъ въ томъ скиту жилъ… Теперь онъ второй годъ молчитъ, а тогда еще говорилъ… Вотъ и идетъ схимонахъ-то Василискъ мимо церкви… Идетъ это схимонахъ Василискъ мимо церкви, остановился да и говоритъ проникновенно таково: – О. Анфимъ! а, о. Анфимъ!.. Поправилъ бы ты дощонку-то… Мотри, каък бы грѣхомъ не сдвинулась!.. – Ну, а о. Анфимъ привыкъ по высямъ лазать, ему и нипочемъ 8 саженъ… только голвой качнулъ – дажно молъ. Только этто схимонахъ Василискъ отошелъ, онъ и уши внизъ, и покончился… Бедро раздробилъ и головой стресся… Ночью привезли въ монастырь… – стоналъ да охалъ, а къ утру преставился… Второй годъ, какъ померъ… Ну, онъ прямо въ рай, потому на послушанiи животъ положилъ. А вотъ одинъ рабочiй у насъ въ соборѣ съ кумпола ухнулъ, такъ прямо по беззаконiю… въ задъ…
– Какъ по беззаконiю?
– Да такъ. Что они, рабочiе, дѣлаютъ?.. Скоромятину жрутъ, всякимъ словомъ нехорошимъ ругаются на Божьемъ-то дѣлѣ. Не какъ мы – со страхомъ и молитвой… Ну и ухнулъ прямо сверху да на кирпичи. Вонъ народъ изъ церкви пошелъ – въ трапезу пора.
Мы стали спускаться съ колокольни.
Статья: На скалахъ Валаама (Стр. 27)
Автор: Публикатор
[Ваше мнение]