Новости партнеров
На скалахъ Валаама (Стр. 28)
ГЛАВА VII.
На вершинѣ скалы, висящей надъ проливомъ, – старое монастырское кладбище. Бѣлая ограда отдѣлила его отъ моначтря, бѣлая невысокая стѣна закрыла видъ на тихiй проливъ Монастырскiй… И за эту каменную стѣну, на это небольшое кладбище перебралась могильная тишина.
Я вошелъ въ ограду, – и сырость, и тишь, и печаль охватили меня, окутали своей траурной пеленой… Старые липы и клены закрыли тѣнью заросшiя травою, сыростью пропитанныя могилы. Почти совсѣмъ нѣтъ памятниковъ надгробныхъ, несмотря на обилiе матерiала: – иноки не любятъ гробницъ… Гробницы не прибавятъ ничего къ ихъ земной славѣ. Круглые камешки на едва замѣтныхъ буграхъ…
„Послушникъ Василiй. Преставился лѣтъ 1871, апрѣля въ 26-й день, 23-хъ лѣтъ отъ роды“ – читаю я на одномъ. Кто этотъ послушникъ Василiй? Откуда онъ родомъ, зачѣмъ пришелъ на это сырое кладбище въ такiе раннiе годы? Сырой бугорокъ не дастъ отвѣта...
Тихое убѣжище мертвыхъ прорѣзано валомъ: это тоннель, въ которомъ лежатъ водопроводныя трубы.
Вотъ вдоль дорожки, подъ тѣнистыми вѣтвями кленовъ и липъ, одна за одной, лежатъ простыя каменыя плиты. Всѣ похожи одна на другую, каък и тѣ, что лежатъ подъ ними въ сгнившихъ сосновыхъ гробахъ. Это могилы схимонаховвалаамскихъ, старцевъ могучихъ лѣтъ… Одиннадцать ихъ здѣсь леитъ – обитателей дебрей, скитовъ пещеръ валаамскихъ, ревностныхъ пустынниковъ, постниковъ, молчальниковъ. Самому старшему 95 лѣтъююю Чему же научатъ насъ эти древнiе старцы, посвятившiе жизнь свою на служенiе Богу? что говоритъ о нихъ лѣтопись валаамская?
Если вѣритъ сказанiямъ, это, дѣйствительно, герои аскетизма, стоики, мученики идеи, которую выработали, воспитали въ себѣ сами, могучiе характеры, сокровищницы воли гигантской. Жаль только, что унесли они изъ мiра свои могучiя силы; жаль, что оставили по себѣ только эти надгробныя плиты да сказанья… Мiръ вамъ, могучiе люди, сильные вѣрой, твердые духомъ, монахи! Спите, покрытые сырой землей, спрятанные отъ мiра плитами камня, каък при жизни прятались вы за камнемъ скалъ гранитныхъ, за мракомъ лѣсовъ дремучихъ.
Вспоминаютъ ли этихъ столповъ валаамскихъ оставленные ими села, деревни, бѣдные, захолустные городки? Едва ли… Они ушли изъ мiра, и мiръ забылъ о нихъ. Родные ихъ давно уже спятъ на бѣдныхъ, бурьяномъ заросшихъ кладбищахъ. Родная рука поставила въ изголовье перекошенный крестъ, посадила вербочку, принесла яичко въ Христовъ праздникъ… А вы, схимонахи, забыты!.. Чужiе люди проходятъ мимо каменныхъ плитъ, читаютъ незнакомыя имена людей, укрывшихся отъ мiра подъ чужимъ именемъ: Өеофанъ сталъ Өеоктистомъ, Семенъ – Серафимомъ… А вѣдькаждый изъ нихъ имѣлъ семью, имѣлъ свою исторiю жизни, свои радости и печали…
Съ тихимъ чувствомъ грусти стоялъ я возлѣ гранитныхъ плитъ. Что-то шуршали мнѣ старые клены безчисленными звуками желтѣвшихъ листьевъ… Тысячи пропавшихъ могилъ что-то шептали мнѣ. Покрытое бѣлыми клочьями облаковъ, далекое небо само, казалось, хранило тайну. Чудилось, что за оградой, дальше, дальше, за проливомъ на скалахъ, вѣковой боръ говорилъ мнѣ тревожнымъ шорохомъ могучихъ вершинъ. Умершее прошлое поднимало свою завѣсу.
Забытыя могилы, одна за другой, начинали разсказывать длинныя исторiи, и эти исторiи блѣдной нитью тянулись въ моемъ мозгу, и я напрасно старался понять ихъ, – разобраться въ массѣ охватившихъ меня чувствъ.
Мнѣ перечесть не хватитъ силы
Твоихъ подвижниковъ святыхъ;
Но ихъ поросшiя могилы
Легко пополнить могутъ стихъ…
вспомнилъ я отрывокъ стихотворенiя инока валаамскаго.
Я не понималъ, что говорили эти поросшiя травой могилы, но явственно представлялъ себѣ даже лица тѣхъ, кто лежатъ подъ землей.
Странно, но это было такъ.
Своими глазами видѣлъ я подвиги самобичеванiя, страданiя людей съ глазами, обращенными къ небу, къ свѣту, ъс руками, простертыми къ Солнцу Правды.
Прошли десятки лѣтъ. Добровольно принятое бремя лишенiй свалилось съ наболѣвшихъ плечъ трудниковъ, и теперь мирно спятъ подъ плитами могучiе старцы, успокоенные на вѣкъ послѣ такой тяжкой жизни. Старыя липы раскинулись надъ ними, и трава проросла изъ трещинъ, и упавшее зерно уже дало ростокъ. Тутъ же досужiй монахъ изъ пня старой липы устроилъ кресло, чтобы прохожiй сѣлъ отдохнуть около этихъ 1 1плитъ и на досугѣ поразмыслилъ о бренности жизни.
Эти плиты, покрытыя плѣсенью, сравнявшiеся съ землей бугорки могилокъ, печальный шелестъ умиравшихъ листьевъ, ровный всплескъ волны, доносившiйся снизу, медленно двигавшiяся въ небѣ облака, – все говорило о движенiи, о времени, которое бѣжитъ куда-то… Куда?
Статья: На скалахъ Валаама (Стр. 28)
Автор: Публикатор
[Ваше мнение]