Новости партнеров
На скалахъ Валаама (Стр. 37)
– Почему, скажите пожалуйста, – спросилъ я одного монаха, – вотъ этотъ монахъ клалъ передъ иконостасомъ поклоны, когда всѣ прочiе обѣдали?Монахъ ничего не отвѣтилъ, хмуро какъ-то глянулъ на меня и слился съ толпой богомольцевъ.
Тотъ же вопросъ повторилъ я одному пожилому послушнику.
– А это ему о. игуменъ возвѣстилъ.
Замѣчу здѣсь, что почти всѣ монахи валаамскiе не говорятъ, напр. – „сказалъ“ или „передалъ“, или „приказалъ“, а непремѣнно – „возвѣстилъ“. Можетъ быть, это имъ изъ священныхъ книгъ привилось.
– Почему же онъ ему такъ возвѣстилъ, а не другому.
– А это за провинность… смиренiе его испытуетъ, въ наказанiе ему опредѣлилъ.
Именно испытанiе смиренiя. Масса богомольцевъ и вся братiя сидитъ и смотритъ на наказуемаго, а тотъ долженъ класть земные поклоны и испытывалъ свое смиренiе. Отъ этого наказанiя не можетъ никто уклониться, даже iромонахъ.
Я понялъ теперь, почему монахъ былъ блѣденъ, и почему его руки нервно подергивались: онъ испытывалъ свое смиренiе. Наказанный былъ изъ крестьянъ. Говорю это къ свѣдѣнiю гг. отказывающихся признать „деликатныя“, и вообще человѣческiя чувства въ простомъ народѣ. Я заинтересовался мѣрами испытанiя и обузданiя и постарался вообще узнать о дисциплинарныхъ взясканiяхъ, приктикуемыхъ на Валаамѣ.
– Ну, а еще какъ у васъ наказываютъ?
– У насъ этихъ наказанiевъ много… Первое – поклончики. Не пошелъ къ полунощницѣ, – ну и опредѣлитъ тебѣ о. игуменъ поклончиковъ сотенку.
И никто вѣдь не скажетъ – „поклоновъ“, а непремѣнно „поклончиковъ.“
– Ну, а еще какiя?
– Еще?... да вотъ на разныя послушанiя. Это ужъ сильное наказанiе. Разныя послушанiя у насъ для поступающихъ полагаются. А вотъ захочетъ о. игуменъ кого смиритъ – возвѣститъ. Каково монаху-то это, особливо кто давно живетъ? Сегодня его въ хлѣбную, завтра навозъ сгребать, за коровами ходитъ, потомъ дрова таскать, братiю будить, а то на дальнiй островъ на работы… Ну, и трудно бываетъ вмѣстить – есть и не выдерживаютъ. Ноньче легче стало, – при о. Гавриiлѣ: добродушiемъ своимъ воздѣйствовать умѣетъ. А при о. Дамаскинѣ-то мало выдерживало искусъ – не вмѣщали. Или вотъ келью прикажутъ перемѣнить на худшую… Или теперь пойдетъ монахъ къ о. эконому за чайкомъ-сахаркомъ, а ему о. экономъ и скажетъ: – „крестъ тебѣ, братъ, въ книгѣ стоитъ“, – значитъ, чаю не положено… – „Какъ такъ?“ – „Да не знаю… о. игуменъ возвѣстилъ“… – или вотъ сидитъ монахъ за трапезой, а подойдетъ служка и скажетъ: „о. игуменъ благословилъ ложку отъ васъ взять“. Ну и сиди не ѣмши – на палецъ-то немного поддѣнешь. Да у насъ много-съ… Безъ молочка оставятъ или въ праздникъ булки бѣлой не дадутъ. А то въ наказанье къ чухонамъ за версту въ ихнюю гостиницу обѣдать пошлютъ. А у чухонъ-то пища грубая. Всѣ они рабочiе, извѣстно не наши, а чухны – ну и по своему говорятъ… да. Какъ увидятъ, что монахъ къ нимъ пришелъ, и смѣются надъ имъ по своему, знаютъ, что въ наказанiе… А монаху то каково? Сидитъ да глазъ не смѣетъ поднять. Вотъ у насъ какiя наказанiя-то… Ну и заключенiя бываютъ… Запрутъ въ келью – и сиди на молитвѣ. А то и отъ церкви отлучатъ на срокъ, какъ о. игуменъ возвѣститъ. Только по нонѣшнимъ временамъ куда лучше. Бывалыча-то ты къ рѣшеткѣ, а тебя за шиворотъ да на поклоны… А теперь о. игуменъ у насъ благодушiемъ да кроткимъ словомъ смиряетъ, и хоть слободы больше, а все крѣпко, уставъ нерушимо стоитъ… Въ дѣйствительности этихъ словъ мнѣ не разъ приходилось убѣдиться…
– Кто же лучше-то по вашему: о. Дамаскинъ или о. Гаврiилъ? – задалъ я пожилому послушнику довольно щекотливый вопросъ.
Послушникъ нашелся и блестяще вышелъ изъ затрудненiя.
– Какъ вамъ сказать, чтобы не ошибаться… Возьмемъ теперича Василiя Великаго, Гриорiя Богослова и Iоанна Златоустаго. Василiй то Великiй, святитель батюшка, строгъ былъ… Григорiй Богословъ помягче, а Iоаннъ то Златоустъ и совсѣмъ мягче… нѣжнѣй. А у Господа то они всѣ трое одинаково равны, всѣ они святы предъ Господомъ то… такъ вѣдь? Такъ вотъ и о. Дамаскинъ, и о. Iонафанъ, и о. гаврiилъ, – всѣ они разныхъ карахтеровъ и всѣ трое каждый свою линiю ведутъ – и всѣ хороши, и всѣ правильно. О. Дамаскина боялись и любили, и о. Гаврiила любятъ да и не меньше… Игуменъ-то Гаврiилъ, хоть и моложе ихъ, а свое дѣло знаетъ… Онъ, можетъ, сколько искушенiй преодолѣлъ, сколько мудрости въ себѣ совокупилъ, жимши-то 7 лѣтъ съ схимонахомъ-то Iоанномъ на предтеченскомъ-то острову! по мудрости да по кротости своей и дѣйствуетъ… да!...
Мы вышли изъ трапезной. Богомольцы разбрелись по монастырю. Многiе пошли въ рѣшеткѣ глядѣть на чудесную картину пролива, любоваться просторомъ Лдаоги. Кой-кто спустился къ пристани посидѣть на бережку въ холодкѣ, въ ожиданiи часа, когда можно будетъ идти пить чай. – По уставу монастырскому пить чай раньше половины 3-го полагается. – Подошелъ я къ гостиницѣ. На порогѣ о. Антипа встрѣчаетъ, разставляя руки, – чудесный старичокъ, право.
– Ну, что? видали, каък у насъ трапезуютъ?
– Видалъ, о. Антипа! и какъ трапезуютъ, видалъ, и какъ за трапезой поклончики отсчитываютъ…
– Ахъ вы шутникъ, право… – засмѣялся о. Антипа. – Все бываетъ – нельзя безъ этого. Смиренiе – путь во спасенiе. А наше хозяйство-то видали, – мастерскiя, водопроводъ?
– Нѣтъ еще… думаю.
– Ну, благослови Богъ… посмотрите… Хоть и въ лѣсахъ живемъ, а все у насъ по-хорошему приспособлено…
Статья: На скалахъ Валаама (Стр. 37)
Автор: Публикатор
[Ваше мнение]